Воспоминания советских солдат, воевавших в Чехословакии в 1968 году.

Архивные статьи и записи
Kievrus
Администратор
Сообщения: 59
Зарегистрирован: 03 апр 2016, 12:41

Воспоминания советских солдат, воевавших в Чехословакии в 1968 году.

Сообщение Kievrus » 22 апр 2019, 12:18

21 августа 1968 года началась Операция «Дунай» — ввод войск Варшавского договора (кроме Румынии) в Чехословакию, начавшийся и положивший конец реформам Пражской весны. С чисто военной точки зрения, «Дунай» стал образцом стратегии и тактики. Подобного профессионализма мир еще не знал – средняя по размерам европейская страна была захвачена в рекордно короткие сроки с минимальными потерями. По современным данным, в ходе вторжения было убито 108 и ранено более 500 граждан Чехословакии, боевые потери советских войск за время операции составили 12 человек погибшими и 25 ранеными и травмированными (небоевые потери за этот же период — 84 погибших и умерших, 62 раненых).
Сегодня «Историческая правда» публикует воспоминания ветеранов этого славного боевого похода, который – по чисто политическим соображениям – сегодня оценивается весьма негативно. Между тем, десятки тысяч советских солдат, многие из которых были фронтовиками Великой Отечественной, просто выполняли приказ, защищая свою страну. Они шли в страну, которая всю войну исправно поставляла орудие вермахту, шли и искренне верили в слова отцов-командиров о новом фашистском заговоре. И делали все, что бы избавить нас от опасности новой войны, за что, конечно же, им нужно сказать «спасибо».
* * *
Иван Павловский (в 1968 году — командующий союзническими войсками, оккупировавшими Чехословакию): — Назначение я получил 16 или 17 августа, за три-четыре дня до начала операции. Первоначально во главе союзных войск предполагали поставить маршала Якубовского. Вдруг меня вызывает министр обороны Гречко: «Ты назначаешься командующим соединениями, которые будут входиты Чехословакию».Я вылетел в Легницу (на территории Польши), в штаб-квартиру Северной группы войск. Там застал Якубовского. Он показал на карте, какие дивизии и с какого направления выходят. Начало операции было назначено на 21 августа в ноль один час. Гречко предупредил: «Команда будет из Москвы, твое дело следить, чтобы ее выполняли».В назначенный час войска пошли. И тут опять звонок Гречко: «Я сейчас говорил с Дзуром (министр национальной обороны ЧССР) и предупредил, что если чехи, не дай бог, откроют огонь по нашим войскам, это может кончиться плохо. Попросил дать команду чехословацким частям, чтобы никуда не двигались, никакого открытия огня, чтобы сопротивления нам не оказывали».
После того как пошли войска, примерно через час, опять звонок Гречко: «Как дела?». Докладываю: такие-то дивизии там-то. Кое-где люди выходят на дороги, устраивают завалы. Наши войска обходят препятствия…

Мы расположились в здании Генерального штаба, спали на стульях и на полу. Дали комнату, где я сидел со своими телефонами и радистами.

В советском посольстве порекомендовали встретиться с Президентом ЧССР Людвиком Свободой. Я взял с собой венгерского генерала, нашего, немецкого… Я сказал: «Товарищ президент, вы знаете, в Чехословакию вошли войска государств — участников Варшавского договоpa. Я пришел доложиться по этому вопросу. И поскольку Вы генерал армии и я генерал армии, мы оба военные, Вы понимаете, нас к этому вынудила обстановка». Он ответил: «Я понимаю…».

Президент говорил по-русски. Он бывал в Советском Союзе, командовал чехословацким батальоном, развернул его в бригаду, потом в корпус, в мае 1945 года ввел корпус в Прагу. Я спросил, есть ли претензии к нашим войскам. Он ответил, что особых претензий нет. Вот только по ночам бывает стрельба трассирующими пулями, и это нехорошо.

Честно говоря, я бы не сказал, что отношение населения к нам было дружелюбным. Несмотря на то, что наша армия освободила Прагу, что мы вместе с чехословацкими войсками участвовали в боевых действиях против гитлеровцев, каждый чех вправе был иметь на нас обиду. Чего мы пришли туда? Мы разбрасывали с самолета листовки, разъясняли, что вошли с мирными намерениями. Но вы сами понимаете, если я, непрошенный гость, приду к вам домой и начну распоряжаться, это не очень понравится.

* * *
Лев Горелов (в 1968 — командир 7-й гвардейской дивизии ВДВ):

— В уставах ВДВ нет такого, не предназначено, чтоб драться в городах. В уставах общевойсковых, пехота где, там тоже ничего нет — «особенности ведения боевых действий»…

Что делать? Ребята с деревень, некоторые и в домах-то не были, не знают что такое многоэтажный дом.

Собрал я ветеранов, которые в отставке, которые когда-то брали населенные пункты во время войны. Пишем временное наставление по взятию дома. Дома, как дома, не в мировом масштабе, а как крупный дом брать. Выводим дивизию, полки, а полки стояли раздельно, а в каждом городе, есть микрорайоны. Так вот мы с рассветом, до тех пор, пока люди придут с работы мы там тренировались — взятие населенного пункта отрабатывали. А это тактика другая: штурмовой отряд, отряд обеспечения, огневое обеспечение, отделения прикрытия — это целая новая тактика для десантников, да и для всех. Брать населенный пункт — это создавать штурмовые группы надо. Тренирую месяц, говорят: «Комдив с ума сошел, что такое, всех вывели, с утра до ночи, до прихода рабочего класса, штурмуют…»

Что нас спасло от кровопролития? Почему в Грозном мы потеряли 15 тысяч наших ребят молодых, а в Праге нет? А вот почему: там были готовы отряды, готовые заранее, Смарковский руководил, идеолог. Они сформировали отряды, но оружие не выдавали, оружие по тревоге — приходи, бери оружие. Так мы знали, наша разведка знала, где эти склады. Мы захватили склады в первую очередь, а потом брали ЦК, Генеральный штаб, и так далее, правительство. Первую часть сил мы бросили на склады, потом всё остальное.

Короче говоря, в 2 часа 15 минут я приземлился, а в 6 часов Прага была в руках десантников. Чехи утром проснулись — к оружию, а там стоит наша охрана. Всё.

— То есть, сопротивления не было?

— Только в ЦК. Значит, в ЦК 9 человек чехов убили наши. Дело в том, что они прошли через подвалы и вышли на противоположной стороне, коридор длинный, вы знаете, служебные эти помещения. И караул наш стоял в кабинете Дубчика, а пулеметчик сидел метров за 50 до этого кабинета и увидел — эти идут, бегут с автоматами. Прицелился и дал очередь. Он тогда из пулемета всю ленту разрядил, их убивает, и чехов потом вертолетом увезли. Где похоронили, не знаю.

* * *
Геннадий Зайцев (в 1968 году — руководитель группы 7-го Управления КГБ СССР при проведении операции «Дунай»):

— Каким образом удалось захватить отнюдь не маленькую европейскую страну в кратчайший срок и с минимальными потерями? Значительную роль в таком ходе событий сыграла нейтральная позиция чехословацкой армии, (а это порядка 200 тыс. человек, вооруженных в то время современной военной техникой). Хочу подчеркнуть, что генерал Мартин Дзур в той очень непростой ситуации сыграл ключевую роль. Но главной причиной малого числа жертв стало поведение советских солдат, которые проявили в Чехословакии поразительную выдержку.

Убежден, что в тот период иного выхода из кризиса просто не существовало. На мой взгляд, итоги «Пражской весны» весьма поучительны. Если бы не жесткие действия СССР и его союзников, то чешское руководство, мгновенно миновав стадию «социализма с человеческим лицом», оказалось бы в объятиях Запада. Варшавский блок лишился бы стратегически важного государства в центре Европы, НАТО оказалось бы у границ СССР. Давайте же будем до конца честны: операция в Чехословакии подарила мир двум поколениям советских детей. Или не так? Ведь «отпустив» Чехословакию, Советский Союз неизбежно столкнулся бы с эффектом карточного домика. Вспыхнули бы волнения в Польше и Венгрии. Затем наступил бы черед Прибалтики, а после нее и Закавказья».

* * *
Евгений Котляров (в 1968 — лейтенант, командир группы глубинной разведки взвода Отдельного разведывательного батальона 14 гвардейской мотострелковой дивизии):

— Сигнал на начало операции мы получили 20 августа 1968 года ровно в 24-00. Началась операция «Дунай»… Блокировав подразделения пограничных войск и пропустив авангард дивизии, батальон двинулся по своему маршруту через крупный населенный пункт Мост к юго-западной границе Чехословакии с ФРГ, к населенному пункту Железна Руда.

Разведка осуществлялась путем поиска на машинах ГАЗ-69 и ГАЗ-69А, которые были на вооружении офицеров КГБ и моей группы соответственно. Обнаружив заставу или погранотряд, мы подъезжали к нему, не ближе, чем на 50 метров. Офицер КГБ договаривался о встрече и шел к пограничникам на переговоры. Мы же на нашем автомобиле оставались на месте, но уже под прицелом орудий. И так было каждый раз, пока мы не выполнили свою работу…

Что хотелось подчеркнуть, если в начале движения по территории Чехословакии население, проснувшись, приветствовало нас из своих окон, то уже днем 21 августа картина наблюдалась противоположная. Население собиралось вдоль улиц, на площадях на демонстрации и митинги, а к вечеру того же дня были и отдельные столкновения…

* * *
Владимир Андреев (старший офицер оперативного отдела 8-й Краснознаменной танковой дивизии Прикарпатского военного округа):

— Вечером 23 августа 1968 года я получил боевой приказ убыть с группой офицеров в г. Годонин и предъявить ультиматум командованию танкового полка ЧНА, которое отказалось выполнять распоряжение Министра обороны ЧНА генерала Дзура: «Не оказывать сопротивления союзным войскам»… Командование чешского полка отказалось выполнять предлагаемые условия. Офицеры ЧНА вели себя высокомерно, среди них оказалось много сторонников мятежников. И только когда по нашему докладу в город прибыло два наших танковых батальона 27-го гвардейского танкового полка, командование чехословацкого полка приняло условия нашего ультиматума…

В ходе переговоров было обнаружено, что один танковый батальон чешского полка был выведен из расположения части и находился в 3-х километрах от гарнизона, в готовности в любой момент вступить в бой с советскими воинскими частями. Командование чешского полка, по распоряжению нашего командования, было арестовано.

* * *
Владимир Ткаченко (в 1968 году командир танка 274 мотострелкового полка):

— Утром 24 августа 1968 года началось «светопреставление»: масса людей, более тысячи человек обступили наши БТРы и танки. Раздавались крики, свист, вой заводских сирен, призывы в мегафоны, отдельные истерические выкрики — «стреляй меня», оскорбления. Нас забрасывали камнями, бутылками, металлическими предметами. Группа молодчиков пыталась перевернуть БТР и прорваться к складам с вооружением. Пришлось открывать предупредительный огонь.

К вечеру разъяренная толпа стала расходиться, но отдельные группы продолжали делать попытки прорваться в склад.

* * *

Айткали Исенгулов (в 1968 г.- ст. лейтенант, зам. командира 144-й роты специального назначения):
— Конечно, народ встретил ввод войск недружелюбно, особенно молодежь. Везде были плакаты об агрессивном характере этой политической акции. Особенно неприятный случай со мной произошел в городе Кадане, где по нашей машине был произведен выстрел и ранен водитель машины, но принятыми быстрыми мерами затора в колонне не было. Но мы все почувствовали, что провокации могут быть повторены, приняли необходимые меры безопасности.Твердо могу сказать, что ни одного случая применения оружия по гражданскому персоналу не было. Отношение к ним солдат и сержантов, офицеров и генералов было доброжелательное, но твердое. Установка — на провокацию не поддаваться, но решительно ее пресекать — выполнялась неукоснительно. Одурманенная молодежь в сшитых из флагов ЧССР одеждах бросалась под машины, но, ни один из них не был задавлен или покалечен.На наших руках нет крови граждан ЧССР, и этим я горжусь до сих пор.* * *
Владимир Зезекало (в 1968 – рядовой 82-го мотострелкового полка):

Где-то к полуночи, на скорости проходили первый чешский город, по-моему, это был Яблонов. Для жителей наше появление было неожиданностью, и встречали нас довольно радушно, приветствовали, предлагали фрукты, пиво, в кузова бросали цветы. Но чем дальше мы продвигались в глубь страны, тем заметней была смена настроений у жителей. Стали появляться плакаты с призывом убираться домой, бросали в нас овощами, бутылками и прочими предметами… К 8 часам утра вошли в пригород Праги. Тут обстановка уже была напряженной. Улицы были забиты толпами людей с плакатами, жители перекрывали улицы и перекрестки, стучали палками по технике, кричали, ругались…
Где-то в 11 часов колонна резко остановилась. Прямо над головой раздался резкий звук, и в брезенте нашей автомашины появилось несколько отверстий. Тут стало ясно, что по нам стреляют. Все повыскакивали из кузовов, попрятались за машины и сразу открыли огонь из автоматов по чердаку и окнам верхних этажей дома напротив. Видно было, что колонна атакована сразу в нескольких местах, впереди появились столбы черного дыма, похоже, жгли технику.Наша группа, человек десять, выскочила из-за машин и побежала на другую сторону, к подъезду дома напротив.
Поскольку стрельба не прекращалась, офицеры начали собирать группу, которая должна была ворваться в дом напротив, с тем, чтобы ликвидировать стрелявших. Я вызвался добровольцем. Вот сейчас, спустя столько лет вспоминаю, что же я чувствовал в тот момент. Но страха не было, это точно. Было любопытство и какой-то азарт, может потому, что я был молодой и не верил, что со мной может что-либо случиться.

Огонь не прекращался, и где-то посредине улицы меня будто ударило палкой по ногам, и я лежу на асфальте. Боли в тот момент я не чувствовал, хотя и понимал, что ранен. Я продолжал вести ответный огонь по окнам здания, откуда непрерывно шла стрельба из автоматического оружия. Через какое-то время посмотрел на ноги и стало страшновато увидеть там, что-нибудь совсем паршивое. На левой ноге сапог пробит, но ничего не видно. На правой разодрана штанина в районе колена, пропитана кровью и вокруг ноги на асфальте так же начала собираться лужа крови. И вот тут мне стало страшно, лежу на асфальте, стрельба не прекращается, а я такая легкая мишень, но видно, что по мне больше никто прицельно не стрелял.

Опомнившись, я забрался под припаркованную к тротуару легковую машину… Через некоторое время ко мне добрался фельдшер, наложил жгут, сделал перевязку и укол обезболивающего прямо поверх брюк. Потом подогнали бронетранспортер, погрузили меня туда, там уже было несколько человек раненых, и повезли в полевой госпиталь…

* * *
Николай Мешков (старший сержант мотострелкового полка пп 50560):

— Командир полка полковник Клевцов, боевой командир, участник Великой Отечественной войны, а также участник Венгерских событий, сказал: «Я научен горьким опытом Венгерских событий, из-за приказов «не стрелять» полегло много солдат. А нам отдан приказ защищать социалистические завоевания в ЧССР и мы их защитим с оружием в руках, и на каждый выстрел с их стороны, мы ответим тем же».

Первые 50 километров прошли без происшествий. Проезжая где-то в 2 часа ночи какой-то населенный пункт, где была расположена одна из воинских частей ЧССР, мы увидели, что солдаты выводили танки и машины по боевой тревоге. Первые пулеметные очереди мы услышали, не доходя до Праги примерно 40 километров. Каждый из нас сразу нашел свою каску, половина солдат спустилась внутрь БТР. Все солдаты присоединили рожок к своему автомату и поставили на боевой взвод. Солдатские шутки отошли в сторону.

Город встретил нас настороженно. Вокруг никаких указательных знаков, улочки узкие. Везде 10-15-этажные здания. Танк в таком месте казался спичечным коробком. Почти через километр на пути машин встала первая преграда — баррикада из машин и автобусов, все советского производства. Наша колонна остановилась. Из какого-то здания, сверху начался обстрел из автоматического оружия. Пули зацокали по броне БТР, нас как ветром сдуло внутрь машины. В ответ мы тоже открыли огонь из автоматов. Никто не пострадал. Головному танку был отдан приказ: выстрелить холостым зарядом, чтобы очистить дорогу. Выстрел прогремел внезапно, нарушив тишину раннего утра. Баррикада из машин разлетелась, некоторые машины перевернулись и загорелись. Колонна двинулась дальше.

… Дорога проходила вдоль реки, а слева находились высотки. Дорога была очень узкой, два танка, находясь на ней, не смогли бы разъехаться. Километра через полтора, на повороте, появилась толпа вооруженных людей, которые прикрывались малыми детьми. Они открыли по нам огонь. Передний танк начал уходить вправо, чтобы не наехать на детей, проломил парапет и упал в реку. Никто из экипажа не выбрался, все погибли, но ценой своих жизней они спасли детишек. Затем люди стали разбегаться по домам, а мы огнем оттесняли вооруженных боевиков. Трое из них погибли, а у нас было два раненых и погибший экипаж…

Еще по пути до Праги было две баррикады из машин и автобусов, и также вся техника была советской, где они ее столько набрали? Вперед колонны выдвинулся БАТ с очистителем и разгреб баррикады, как кучу мусора. Нас еще трижды обстреливали с домов… Позади загорелся БТР, метров через 40 еще один, солдаты выскакивали из машин. На БТР с окон была сброшена смесь в целлофане, когда при ударе целлофан разрывался, смесь сразу же возгоралась как бензин, командиры сказали, что этот огонь потушить невозможно… Добравшись с потерями до резиденции правительства около 7 утра и окружив ее со всех сторон, мы не увидели ни одного десантника, их не было. Как потом выяснилось, они по каким-то причинам задержались почти на три часа, и добирались к месту назначения кто на чем мог. В общем, колонна мотоциклов, на которой они прибыли, составляла 100 единиц. Но их сразу отвели на другие рубежи, их задание выполнила наша часть.

На северной стороне располагался полк немцев, рядом с ними венгры, а чуть дальше поляки.

К 8 утра город проснулся как по команде, оглушенный взрывами, стрельбой автоматов и пулеметов. Все войска союзников вошли в город на 6 часов раньше, чем нас ждали.

Город зажил военной жизнью, появились военные патрули. Стрельба в городе не прекращалась, а нарастала с каждым часом. Мы уже хорошо различали, где бьет наш пулемет, а где чужой, выстрелы наших пушек и взрывы чужих снарядов. Только веер пуль нельзя было различить, он в полете одинаков. Появились первые пикетчики, студенты. Они устроили забастовку, потом пошли на штурм, мы еле сдерживали натиск. Произошел захват гаубицы, мы взводом отбили пушкарей.

… В памяти остался случай: из толпы выходили чехи, хорошо говорившие по-русски, и предлагали нам убираться с их земли по-хорошему. Толпа из 500-600 человек стала стеной, как по команде, нас отделяло метров 20. Из задних рядов на руках они подняли четырех человек, которые осматривались по сторонам. Толпа притихла. Они что-то показывали руками друг другу, а потом мгновенно выхватили короткоствольные автоматы, и прогремели 4 длинные очереди. Мы не ожидали такого подвоха. 9 человек упали замертво. Шестеро было ранено, стрелявшие чехи мгновенно исчезли, толпа остолбенела. Впереди стоящий солдат, у которого убили друга, разрядил обойму в толпу. Все разошлись, унося своих убитых и раненых. Так первая смерть пришла к нашим «пушкарям». В дальнейшем мы стали умнее, всех бастующих брали в кольцо, и проверяли каждого на предмет оружия. Не было ни одного случая, чтобы мы его не изъяли, по 6-10 единиц каждый раз. Людей с оружием мы передавали в штаб, там с ними разбирались.

Неделя боев и стрельб оставила свой отпечаток. Однажды, проснувшись утром, я заглянул в зеркало и увидел, что у меня седые виски. Переживания и смерть товарищей дали о себе знать… Где-то на пятый день утром, в километре от нас ударил шквальным огнем пулемет. Пули зацокали по стенам, осыпая струйки песка. Все упали на землю и прикрыли головы руками, начали передвигаться ползком. Поступила команда подавить огневую точку. Пулемет бил, не давая поднять головы, пули, рикошетя о брусчатку, издавали жужжащий звук, от которого замирало сердце. Я почувствовал что-то горячее в правой ноге, переполз за угол, снял сапог. Он был порван, вся портянка в крови. Пуля рассекла сапог и разрезала кожу на ноге, по сути, царапина. Перемотал пакетом и сделал укол. Боли как таковой не было, повезло. Принял боевое крещение. Ребята из второй роты, а они были гранатометчики, подавили огневую точку. С одного залпа гранатомета 4-этажное здание, откуда велся огонь, стало 3-этажным, один этаж осел полностью. После такого выстрела охватывает гордость за мощь нашего оружия.

… Где-то на двадцатый день военных действий бои начали утихать, происходили только мелкие стычки, хотя были и убитые и раненые.

Еще опишу один случай. В один из дней сентября 1968 года нашу роту послали на разгрузку продовольствия для армии. Пришло 4 железнодорожных холодильника, груженных тушками свинины и говядины, 2 вагона масла, колбасы, тушенки и круп. Перед разгрузкой наши врачи проверили продукты на пригодность, оказалось все мясо и остальное продовольствие отравлено, хотя все пломбы и документы сопровождения целы. Эшелон перегнали дальше от города, в поле. Военные выкопали траншеи. Мы в химзащите выгрузили продовольствие в ямы, полили дизельным топливом и подожгли. Все сравняли с землей… Шла настоящая война…

* * *
Александр Засецкий (в 1968 году — командир радиовзвода, лейтенант):

— Чешский народ встретил нас по-разному: взрослое население — спокойно, но настороженно, а вот молодежь — агрессивно, враждебно и вызывающе. Она была здорово «обработана» враждебной пропагандой. В Праге тогда было полно выходцев с Запада, их потом ловили и выдворяли. От молодежи, в основном, были нападения, стрельба, поджоги машин и танков. На наших танках над моторным отсеком крепились две бочки с горючим, так они прыгали на танк, пробивали бочки и поджигали их. Танк горел. Потом был приказ — бочки снять. Были конечно и людские потери. Со мной на вертолете работал радист Лёня Пестов, жаль не знаю из какой части. Через несколько дней, когда его не было видно, спросил — где Лёня? Говорят погиб. Вертолеты, на которых мы летали, обстреливали многократно. Некоторые сбивали. Гибли люди. Помню, сбили вертолет с журналистами. Двое журналистов и пилот погибли.

Хотя иные моменты тогдашней боевой жизни вспоминаю с удовольствием. Рядом с нашим расположением находилась усадьба, был большой роскошный сад. Осень. Всё созрело, плодов уйма. Чтобы не было искушения полакомиться из сада, командиром была организована охрана этой усадьбы. Когда немного всё успокоилось, приезжает пожилой чех на трехколесном автомобильчике и просит разрешения собрать в саду урожай. «Если что осталось» — как он выразился. Каково же было его удивление, когда он увидел, что всё цело, всё в полном порядке, а ему в помощь для уборки выделили отделение солдат. Растроганный пожилой чех расплакался и долго благодарил.

* * *
Валентин Выпохорохнюк (в 1968 – рядовой разведывательного батальона 24-й мотострелковой дивизии, заряжающий танка ПТ-76):

— В ночь на 30 августа мы пересекли государственную границу, в составе батальона по подвозу горючего частям, движущимся на марше в сторону г. Праги. Сразу была поставлена боевая задача и получено оружие и боеприпасы. При движении на марше неоднократно приходилось применять оружие, как группе сопровождения, так и нам для обеспечения безопасности передвижения бензовозов… Автомобили-бензовозы с топливом были самыми привлекательными целями. От нас зависело, в полной мере передвижение техники, и поэтому случаи нападения и обстрелов колонны и одиночных заправщиков были наиболее частыми. Неоднократно принимались попытки поджога автомобилей на марше и в городских районах горючей смесью и гранатами, что порой и достигалось, и нам приходилось заниматься тушением пожара.

* * *
Валерий Демьяновский (в 1968 — старший водитель 20-й танковой дивизии):

— Мне определено было место в авангарде, и «комдивовская» белая «Волга» М-21 04-54 АГ не очень-то вписывалась в ряды БТР, танков и штабных автобусов на базе ЗИЛ-157. Со мной в машину сели два корреспондента АПН Зворыкин, Соколов и рядовой Мельниченко Николай. К вечеру по телефону был получен условный сигнал, всё пришло в движение, и комдив дал приказ «Вперёд»!..

Помню, как пересекали границу ЧССР, обезоруженные чешские пограничники молча сидели на посту, равнодушно смотря на вереницы армейской техники. После границы узкая, извилистая лесная дорога проходила мимо маленьких деревень, и удивленные жители, разбуженные ревом танковых моторов, молча, смотрели на происходящее. Так мы подошли к г. Либерец. Впереди меня шли танк ПТ-76 и два штабных автобуса. Спуск в город был узким и выходил на площадь. Я немного увеличил дистанцию, чтобы камни из-под колёс не разбили лобовое стекло. Было около трёх часов ночи.

Многолюдная толпа стояла вдоль дороги. Колонна пересекла площадь, и один из автобусов остановился на выходе. Полетели в него доски, камни, я остановился, и остановилась колонна за мной. Вначале я подумал, что он застрял, но видимо заглох мотор, и когда он завёлся, выпустив шлейф дыма, и тронулся с места, проезд моментально заняла толпа молодых кричащих парней, размахивающих кто доской, кто ломом, выкрикивая что-то типа: «Иван, иди сюда, мы тебе покажем…»

Они видимо думали, что в машине едет высокое начальство, я же в свою очередь подумал, что вверенная мне боевая единица М-21, против лома не устоит. Помня приказ комдива «Никакой задержки в пути, сломался танк, БТР, любая техника, которая мешает продвижению, вперёд — в кювет её! Задержка на марше — ПРЕСТУПЛЕНИЕ!» Вышел я из машины с автоматом наизготовку, закричал, чтобы все разошлись по домам, но мне в ответ вылетел из какого-то окна, то ли молоток, то ли утюг, звон в ночном городе сильный, и толпа подошла поближе. И тогда я выпустил в воздух длинную предупредительную автоматную очередь!

Мне показалось, что она подействовала отрезвляюще… но не на тех, кто стоял с ломами в руках. Крикнул Николаю, если будут нападать, бей по ходу. За эти сто метров, я набрал приличную для «Волги» скорость, Николай, высунувшись из окна, выпустил несколько трассирующих, юнцы отпрянули, но Николаю всё ж досталось — была рассечена щека чем-то острым. Выскочили мы с площади, а наша колонна уже ушла, сзади слышна стрельба нешуточная, куда ехать не знаю. Хорошо, что траки на булыжнике оставляют зазубрины, так я по ним и догнал наших. Танк ПТ-76 и два ГАЗ-69 разведбатовские. Они тоже поучаствовали в инциденте в каком-то селе, и офицер в звании капитана сказал просто: «Есть боевой Устав — на огонь огнём! Друг дружку не бросать, танк вперёд, при обстреле — держим круговую оборону.» Рука у него была забинтована, но голос бодрый и вселяющий уверенность. Такой маленькой колонной мы и прошли несколько десятков километров…

* * *
Иван Кириллов (в 1968 – рядовой отдельного полка связи):

— В первый день ввода войск содружества в ЧССР была суматоха: колонны войск запрудили дороги, чьи — то реактивные самолёты сверху на сверхнизкой высоте пролетали, и в окнах домов лопались стекла ссыпаясь рассыпчатым блестящим на солнце бисером вниз, под ноги местным жителям, стояли чьи — то зенитные установки и солдаты вертели ими, не зная стрелять или нет. Чьи они были непонятно… Плохо видно было — далеко.

На улицах толпы народа, проезжать было тяжело. Ехали мы в центр Братиславы, чтобы у дома радио заглушить транслирующие их радиостанции. Что мы и делали ещё с территории Венгрии. А там к нам прилетал в Венгрию на вертолете (впервые увидел) маршал Василевский со свитой. Построили весь полк буквально перед самым заходом в ЧССР перед границей, он и говорит:

— Товарищи солдаты, на вас выпала высокая честь защитить идеалы социалистического строительства в соседнем государстве ЧССР. Наши отцы и деды освободили от фашизма братьев славян, а теперь происки империалистов и их пособников националистов хотят произвести там переворот. Этого мы не допустим! С честью и достоинством выполняйте свои воинские обязанности, и смотрите — враг не дремлет! Все вы с оружием, но оружие применять только по мере необходимой защиты мирных граждан, объектов взятых под охрану, вверенной вам техники, своих командиров и себя! Дополнительно о применении оружия вам доведут командиры в ЧССР.

По дороге и в самой Братиславе неприличные жесты руками и наверно оскорбления сыпались из уст от всех отовсюду на нас. Да, еще сегодня танкисты, возле которых мы мимо проезжали, рассказали о том, что в их танк попала бутылка с зажигательной смесью. Хорошо, что бутылка попала сбоку на танк, а не на трансмиссию, где располагается моторный отсек, а то б они сгорели. А мы думаем, почему один танк на перекрестке весь закопченный.

Стрелять вначале не разрешалось, но разрешили и нам после решительных действий воинов ННА — Национальной Народной Армии из ГДР. И Войско Польское тоже твердо действовало против провокаторов. Может и грубо, но по-иному действовать было нельзя.

* * *
Вячеслав Подопригор (в 1968 — бывший старшина 1-й радио-релейной роты 3-й отдельной бригады связи):

— В Праге мы неоднократно подвергались обстрелу. Под давлением мятежников-экстремистов жители города оказывали нам всяческое сопротивление. Кто отказывался это делать, того избивали или поливали лицо серной кислотой… В одном населенном пункте при проходе колонны наших танков кто-то из толпы поджег на одном из танков бочку с горючим, от бочки загорелся двигатель. От огня вот-вот мог взорваться боекомплект. А это гибель многих мирных жителей, стоящих на обочине дороги. Предвидя это, командир танка старший сержант бросился в толпу, упрашивая людей быстро отойти от машины. Через несколько минут прогремел взрыв огромной силы. Командир танка и остальные члены экипажа погибли. Погибло несколько местных жителей. Многие жители были ранены.

Командир дивизии Г.П. Яшкин лично собирал представителей местной власти, убеждал их в правоте миссии Советских Вооруженных Сил. В одном из городов во время проведения митинга кто-то выстрелил в него из толпы. К счастью, все обошлось благополучно, пуля прошла мимо…

* * *

Валерий Лунев (в 1968 — гв. мл.сержант, наводчик орудия 31-го Гвардейского отдельного танкового батальона, 27-й гв. МСД):

В ночь на 21 августа нас подняли по тревоге, приказали расчехлить пушки, снять с транспортной блокировки, и мы вышли на марш. Нам сказали, что мы должны помочь вместе с другими братскими странами чехословацкому народу и народной армии отстоять завоевания социализма и не допустить туда прихода американцев. И хотя нам объявили, что чехословацкая армия сопротивляться не будет, у нас были полные боекомплекты, если силы контрреволюции и международной реакции предпримут провокации. Командир батальона приказал (а он был участником Великой Отечественной войны) на огонь отвечать огнем. Когда подошли к границе, шлагбаум был поднят, и никто нам не оказал никакого сопротивления. Часть танков нашего батальона были брошены на блокирование чехословацких воинских частей. А часть, в том числе и мой, продолжили совершать марш… Через два дня часть нашего батальона выстроилась в боевую линию под Карловыми Варами, опустив пушки вниз, расконсервировав кумулятивные и бронебойные снаряды и стали ожидать. По рации были слышны переговоры, из которых стало понятно, что части танкового чехословацкого полка хотят прорваться к границе с ФРГ, и мы будем первым им заслоном. Все ждали боя, но при помощи авиации танки были повернуты на старое место расположения и там разоружены. Бой не состоялся.

Сами чехи активного вооруженного сопротивления почти не оказывали, но нередко выстраивались поперек дороги огромной толпой, блокировали движение техники, бросали в нас всякой дрянью, и кричали различные ругательства. Однако стоило кому-то зазеваться — на него тут же нападали из-за угла. Был случай, когда нашей колонне преградила путь огромная толпа из детей, кричавших: «Фашисты! Оккупанты — уходите домой! Дубчек — ДА! Брежнев — НИКОГДА!

С первых дней дороги были завалены листовками с антисоветскими высказываниями, все заборы и дороги исписаны провокационными лозунгами. И еще особенно раздражало, что стоит несколько минут поработать в эфире, как уже слышно: «Оккупанты — уходите домой!» Нас поражало, что только перейдем на запасную, а они уже на ней… Хотя я лично не припомню случая, чтобы советский солдат сделал что-то плохое чехам. Вот по соседству с нами стояли немцы, которые ходили «чуть ли ни с закатанными рукавами»… Сначала кто-то пытался организовать что-то вроде баррикад из легковушек на их пути. Но немцы не растерялись и просто переехали их танками, даже не обернувшись. И вообще, где видели косой взгляд, чуть что — вступали в драку. Да и поляки тоже спуску не давали. Про остальных не знаю. Но чехи в них ничего не бросали и тем более не стреляли, боялись…

By : Valery Mirgorodsky 2018-08-21 Category : Передовая

Вернуться в «Архив сайта 2018-2019 г.г.»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: Google [Bot] и 199 гостей